Ирина Меглинская: «Когда мне говорят, что всё снято, мне становится смешно»

«Люди на этих фотографиях очень красивые, сейчас таких нет», «Посмотри, как интересно на этом снимке сидит мужчина», — подобные реплики-шёпоты были слышны на открытии выставки Ляли КУЗНЕЦОВОЙ. Она – одна из немногих женщин-фотографов, наших соотечественниц, получивших абсолютное мировое признание. Ее «Дорога» — это большое высказывание о цыганах, которых она снимала на протяжении почти 30 лет, о жителях казахских степей, о бухарских евреях. Эта уникальная для Красноярска фотовыставка, открывшаяся недавно в культурно-историческом центре, стала поводом вновь поговорить «за фотографию». С куратором «Дороги» Ириной МЕГЛИНСКОЙ (на фото справа), галеристом, преподавателем и фотодиректором журнала «Афиша» и, по выражению Ильи Ценципера, «женщиной, которая лучше всех в стране понимает про фотографию», мы поговорили о советских нонконформистах, чуде в работах Ляли Кузнецовой и о том, что будет с фотографией в будущем.

— Куда движется фотография последние 20 лет? В плане отношения человека и реальности, человека и новых технологий…

— Фотография — это проекция реальности, проекция нашего к ней отношения. Индивидуальность каждого фотографа и состоит в персональном отношении к миру, в личной визуальной рефлексии. Какая-то фотография идёт вслед за рынком, какая-то — за движением души, другая — за новыми технологиями, и так далее. Фотография ведь очень сложная медиа. Она выполняет и служебную функцию, и функцию сохранения памяти, визуализации рекламных, торговых посылов, она работает и в информационной зоне. А так же — в поле художественного бескорыстного творчества. Когда человек начинает с этой сложной, богатой медиа работать, он должен в первую очередь понять: что с помощью фотографии он будет говорить человечеству?

— Бэкграунд важен для фотографа?

Ляля Кузнецова

Ляля Кузнецова

— Опять же: для какой цели? Если ты снимаешь для того, чтобы показать родственникам снимок «я и Эйфелева башня», то про КАРТЬЕ-БРЕССОНА знать не обязательно. Но если ты хочешь, чтобы к твоему визуальному высказыванию относились серьёзно, то нужно внимательно отнестись к инструментарию, с помощью которого ты будешь говорить. А инструментарий — это техника, кругозор… Что такое кругозор? Это хотя бы знание того, что до тебя снимали люди. А техника важна как часть эстетики искусства фотографии. Это вовсе не означает, что нужно сразу брать карданную камеру (крупноформатную. - ред), снимать на плёнку, изучать сложные химические процессы. Терри РИЧАРДCОН, к примеру, снимал на мыльницу со вспышкой. Главное, чтобы при выборе технического языка своей фотографии человек всё-таки имел выбор. А для этого нужно об этом выборе знать. Может, фотографу действительно нужна карданная камера. А может, он будет снимать на средний формат, потому что эта техническая оболочка будет работать на его идеологический посыл.

— То, что сегодня у нас есть Интернет, и мы можем увидеть миллион снимков - и того же Картье-Брессона, и Антуана Д`АГАТЫ - это плюс для фотографии?

— Это огромный плюс, потому что можно получить разом много информации. Но всё равно какой-то проводник, учитель в виртуальном мире должен быть. Важно сориентироваться в мире, каждый день обогащающемся горами снимков! Знать историческую матрицу: вот европейская и северная европейская традиция фотографии, русская, американская… Кто-то должен объяснить начинающему, каким образом, допустим, американские критические документалисты 30-х годов связаны с русскими документалистами 70-х годов и так далее. Нужно иметь масштабный взгляд на вещи, чтобы опять же понять своё место в фотографии и что ты хочешь сказать.

— Есть фотошколы, длительные семинары, курсы, которые способны сориентировать новичков?

— Наш образовательный институт под названием «русская фотография» находится в стадии становления. Есть огромное количество неравнодушных к фотографии людей, энтузиастов, очень много курсов, школ. Я бы не стала даже кого-то выделять. Лет через пять условная борьба за внимание молодых фотографов кем-то будет выиграна. Ведь чем измеряется качество той или иной школы? Учениками, которые на выходе получают внимание экспертного сообщества либо развиваются в карьере.

Фотоработы Ляли Кузнецовой

Фотоработы Ляли Кузнецовой

— При просмотре современных фотографий часто ловишь себя на эффекте дежа вю: вот этот снимок похож на работы Александра ГРОНСКОГО, а этот — Эндрю МУРА…То, что сегодня, не в последнюю очередь благодаря Интернету, можно «красть» стилистику, композиционные приёмы — это… как?

— Мы все современники. Понятное дело, что когда человек говорит что-то яркое, заметное, он как бы идёт перпендикулярно остальным. Потом возникает мейнстримное поле, какое-то количество эпигонов. Но если мы посмотрим назад, то сколько имён увидим в истории фотографии? Если люди погружаются в предмет, то понимают, что в эпоху, к примеру, Ричарда АВЕДОНА, был Ричард и огромное количество маленьких аведонов. Но их уже никто не знает, они просто составляли фон, среду, в которой существовало то поколение. Я не боюсь огромного количества опытов, повторений, репродукций. Когда я начинала заниматься мастер-классами в «Школе РОДЧЕНКО», одно из занятий было посвящено защите своего любимого фотографа. Вы знаете, любимый фотограф — это зачастую тот, кто ложится в основу твоего первого шага. Кому-то нравится документальная фотография, кому-то — постановочная. Каждый выбирает собственный маяк. Но ведь можно в какой-то момент пойти дальше... Знаете, было очень много фотографов, подражавших Александру Александровичу СЛЮСАРЕВУ. Кажется, чего проще: положил яйцо на подоконник и снял. А ничего подобно! У Слюсарева изображение трогает, а у остальных — нет. И это чудеса фотографии. Если есть хоть один процент чуда, то фотограф тебя тронет. Нет его — значит, имеем дело с эпигоном.

— Когда я смотрела серию «Дорога» Ляли КУЗНЕЦОВОЙ, то не могла понять: это журналистика? документалистика? Было ощущение чуда, которое нельзя классифицировать…

— Вы правильно чувствуете Лялины работы. Документальная фотография — это не жанр, а метод, с помощью которой работает фотография. Ты берёшь камеру и просто наблюдаешь, без манипуляции над действительностью. Получается такая камера наблюдения. Документальные методики могут работать в информационном поле, а могут — в художественном. Ведь есть новости, а есть документальные фильмы, понимаете? Ляля Кузнецова, безусловно, художник, но она применяла в своей работе метод наблюдения. То, что она как художник вычленяла из реальности, перед тем, как нажать на кнопку, те кусочки жизни, которые мы видим на выставке, это уже её индивидуальность. Куда ты направляешь свой объектив? Документальная фотография — бездонна. Поэтому когда мне говорят, что всё снято, мне становится смешно. Жизнь настолько многообразна! Неужели мы её уже увидели? Конечно, нет.

— Сибирь не снята.

— Сибирь, да. Человеческие отношения. Свет-тень... Поле непаханое! Начинающим фотографам лет сорок назад, то же, наверное, казалось: кто-то другой уже снял… Потому что, когда человек снял, это кажется просто; почему я так не сделал?..

— Потому что важно снимать то, что близко и любимо. А не то, что «в тренде».

— Абсолютно.

— Общечеловеческая фотография всегда будет нас захватать?

— Гуманистические ценности — непреложны. И Ляля Кузнецова получила медаль за свои работы. География её фотографии очень богатая: Средняя Азия, Уральск, Одесса. И везде: любовь, любовь, любовь. Это как любовь, с которой мать целует своего ребенка. Абсолютно не проходящая ценность. Поэтому это будет трогать всегда.

— Будут ли ещё появляться такие фотографы, способные долго и самоотверженно создавать уникальные серии фотографий? Или с изменением ритма жизни молодые фотографы не станут выбирать такой сложный профессиональный путь?

— Я никогда не могу дать чёткого определения, что будет завтра. Я верю в диалектику. Есть теза, антитеза, синтез. Если в какое-то время гуманистические ценности подвергаются ревизии, цинично осмеиваются и тому подобное — как случилось с американским гуманизмом - после этого идёт волна переосмысления гуманизма на новом уровне.

Мне кажется, что сейчас, после тотального засилья циничности постмодернизма, должна прийти какая-то новая фотографическая генерация. К примеру, Ляля Кузнецова как раз из такого золотого пула нонконформистов, куда можно отнести и СЕМИНА, и ЩЕКОЛДИНА, и РЫБЧИНСКОГО — нонконформистов советского времени, которых было очень мало. Ведь на территории СМИ фотография выполняла грубую пропагандисткою функцию: показать, что в Союзе всё хорошо. Названные фотографы показали, что в СССР не только хорошо и плохо, а есть другое! И вот эта так называемая сегодня «чернуха» — вытрезвители Рыбчинского, психбольницы Щеколдина — она не ради «чернухи» были снята. Конечно, потом возникли эпигоны, появилась действительно чернуха. Но ведь жизнь состоит и из черного, и из белого, и из их оттенков. Фотография — это проекция. Кому-то хочется говорить о нежности красок заката, кому-то — о крайностях, которые есть в обществе. Давайте воспринимать всю эту палитру, чтить разную фотографию.

— В советское время фотография действительно была пропагандой. Потом какое-то время несла скучную функцию иллюстрирования текста. С появлением Интернета как изменится статус фотографии в СМИ?

— На территории lifestyle-журналов статус фотографии ещё долго не будет меняться, она будет основной медиа. В информационном поле общественно-политических изданий вся фотография уйдет в сеть. Но будет дополняться движущейся картинкой, звуком. Фотограф станет — или не станет — универсалом, ведь сегодня камеры оснащ¬аются и видео, и ещё многим. Фотограф в информационном поле будет двигаться в сторону профессии режиссёра-документалиста. Молодые фотографы уже применяют в своем высказывании мультимедийные методы. Например, посмотрите на lenta.ru проект «Дни затмения», это первый мультимедийный проект на территории русских СМИ. Мне кажется, это один из путей фотографии. Сеть может быть большой виртуальной галереей, где фотограф поместит свою историю из фотографий. Плюс сеть даёт возможность дополнить снимки видеорядом, интервью, звуком. У фотографии есть и своя сила — и один снимок может ударить кинжалом в сердце. Но то, что фотография будет работать с пограничными медиа, — это точно.

Скорость подачи и количество информации, которая обрушивается на мир, приводит к тому, что люди хотят смотреть, а не читать. Поэтому изображение начнёт играть более серьёзную роль. Теперь всё в руках молодых фотожурналистов и фоторедакторов. Уже можно пытаться завоёвывать себе это место под солнцем, говорить только визуальным языком.

— Наросло ли сегодня новое поколение фотографов, на которое можно надеяться в будущем?

— Знаете, наросло. Эти ребята уже очень космополитичны, они шныряют по миру, знают языки. И что самое смешное и удивительное: это в основном девочки. Этот феномен ещё требует осмысления. Пришло какое-то новое поколение, которое самому себе интересно. Стадия интеллектуальной, духовной стагнации, когда все бросились в капитализм, пытались заняться качеством своей жизни, своей личной ракушки — всё, прошла. Это первое накопление «Вау, круассаны, кофе вкусный!» и «Ух ты, новый гаджет!», мне кажется, схлынуло. Молодое поколение, которое называется условно «хипстерским», смотрит какие-то фильмы арт-хаусные, музыку слушает странную, исследует границу интимного и общественного... Я от него много жду. Они должны заявить о себе, когда перерастут себя. У этих 20-22-летних нет рефлексий по поводу советского прошлого: кто прав, кто виноват, кто белый, кто красный. У этих людей будут совершенно другие вопросы. Свои, человеческие.

Анна МЕРЗЛЯКОВА

Похожие материалы