Он слонялся по пустынным улицам, заглядывал в витрины, смотрел на лица, пока на щеках не проступало белых пятен, а пальцы рук, тонкие и худые, уже почти не двигались, лишенные тепла рукавиц. Была зима, конец декабря, и вся улица была готова к встрече Нового года. Вывески магазинов переливались то желтым, то зеленым, то синим, прохожие улыбались друг другу, и, как всегда, играла музыка. Пары целовались под фонарями, пары глаз следили за ними сквозь выскобленную дырочку из замерзших окон, и пары следов на истоптанном тротуаре сразу заносило молодым снегом, который без остановки валил уже который день. Толпы людей, громко смеющихся, праздно слоняющихся мешали ему сосредоточиться, он натягивал свою шапку на глаза. Он был одет в черное пальто, вокруг шеи намотан шарф. Он ловил белыми руками снежинки и ел их. Пинал тупым ботинком снег под ногами, отталкивал веселящихся прохожих. Медленно и томно курил, прислонившись к столбу, ожидая зеленого светофора.

Пройдя так несколько кварталов, этот тонкий высокий мужчина зашел в магазин, резко хлопнув дверью. Обезумевшие люди скупали последние сувениры, дрались из-за магнитов и вешали на себя мишуру. Он прошел по стенке, пытаясь разглядеть прилавки, но, так и не сумев протиснуться между широкими спинами, вышел на улицу.

Там, перед магазином, продавали елки.

– Какие у вас красивые елки.

– А какие у них красивые ножки.

Перед ним стоял мужчина в костюме Деда Мороза, с большим красным мешком за спиной, и совал ему в руку магнит. Сначала оба смотрели друг на друга немного недоуменно, потом мужчина протянул нетвердую руку и взял магнит, опустил руку в карман, где еще четыре таких же магнита царапали друг друга, и резко бросил все 5 в бородатого Мороза.

Побежал от него, скользя по корочке льда, намерзшего на асфальте. Дед Мороз смотрел ему вслед, обиженно тряся бородой. Он бежал, бежал, толкая по дороге прохожих, налетел на двух дамочек с бенгальскими огнями в руках и выхватил их – снова побежал. Вдогонку ему неслись оскорбления, а он все бежал, вокруг мигали разными цветами витрины, люди тоже мигали, сливаясь в единую массу света. Он бежал, пока, наконец, не растянулся на асфальте лицом вниз перед большой витриной. Там были выставлены игрушки, новогодние шары и красиво украшенные елки.

Он подобрал камень и, размахнувшись, бросил его в стекло. Проходившие рядом папа и сын быстро перешли на другую сторону дороги. Раздался звук сигнализации, где-то вдалеке напрягалась сирена.

Он скрылся во дворах. В свете большого фонаря он видел свое отражение в окнах ближайшего дома – он был рыжий, большой, двухметровый муравей. А пальто теперь едва ли не лопалось на его больших плечах. Он быстро-быстро шевелил усиками и короткими лапками перебирал снег.

В ближайшем подъезде был устроен магазин, и он быстро зашел туда. Два мальчика-продавца безразлично на него смотрели.

– Ненавижу Новый год, – большой муравей оглядывал вещи, которые лежали вокруг. Дорогие часы, мужские костюмы. Среди прочего вместо манекенов крутились в танце женщины без голов. Они танцевали под блюз, трогали свои сиротливые шеи и переминались на тонких ногах в коротких юбках под ослепляющим светом.

Большой муравей оценивающе смотрел на них.

– Новое поступление, их плохо разбирают, боятся. Лицо можно под галстук подобрать.

Муравей внимательно осмотрел каждую особь, было ощущение, что если пририсовать им колышек и веревочку, они будут послушно пастись рядом. Он купил троих, одну завернули в большую коробку и доставили по адресу. Две другие, подобранные строго под галстук, вышли с ним на улицу. Пройдя двор, они втроем вышли снова на освещенный тротуар, где медленно шли люди, и, в сущности, не было никакой разницы между муравьем и человеком, купленным и настоящим, все спешили куда-то, брали через каждые сто метров из рук деда Мороза магнит и испуганно подпрыгивали от разносившихся вдалеке бабахов фейерверка, все никак не в силах к этому грохоту привыкнуть.