«Утечка мозгов» – большая проблема российской науки и государства. О возвращении ученых говорят много, но пока этот процесс остается только предметом дискуссий в СМИ: Россия не может предоставить научным сотрудникам условия, соотносимые с уровнем США, Европы и даже Азии. И все же исключения есть, и здесь речь пойдёт как раз о таком случае. Знакомьтесь: Аврамов Павел Вениаминович, доктор философии (PhD), к.ф.-м.н, автор 4 книг, 6 патентов, более 120 публикаций. Учёный с мировым именем, знает два иностранных языка, почти 6 лет проработал в Америке и Японии.
А сейчас предпочел СФУ.

Со студенческой скамьей П.В. Аврамов распрощался в 1982 году, окончив биолого-химический факультет КГУ и защитив диплом на «отлично». Сразу был взят на работу в Институт химии и химической технологии СО РАН. Через 10 лет защищает диссертацию на степень доктора философии на английском языке, после чего переходит работать в Институт физики СО РАН – возглавляет там группу квантовиков. В 1999-м году следует защита кандидатской диссертации. Параллельно Павел Вениаминович преподает химию школьникам, учит студентов Политеха, работает на химическом факультете КГУ.
Но в 2002 году активно работающему ученому становится тесно в Красноярске, и П.В. Аврамов уезжает в США, в г. Хьюстон, где работает в университете Райс. В 2005 году ему предлагают престижнейшую работу в Японском атомном агентстве, и он вновь переезжает в другое полушарие.
А тем временем в Красноярске происходят большие перемены. 11 ноября 2006 года 4 красноярских вуза объединяются в крупнейшую исследовательско-образовательную площадку – Сибирский федеральный университет. И перед Павлом Вениаминовичем встает дилемма: если в родном Красноярске создается мощный научный центр, который активно интегрируется в мировую науку, то почему бы не… Впрочем, об этом – разговор с самим П.В. Аврамовым.
– Что привело Вас из заграницы в СФУ? Ностальгия? Карьера? Возможности?
– Это моя alma mater. И вся моя профессиональная история связана с Красноярском. К сожалению, профессиональная реальность России – низкая горизонтальная подвижность. В Москве найти позицию сложнее, чем в Америке. Что касается ностальгии – люди с возрастом меняются, меняются приоритеты. Я не могу сказать, что ностальгия привела меня сюда – за рубежом я никогда не был оторван от страны, от русской культуры. Например, ещё в Хьюстоне смотрел красноярское телевидение, «Афонтово», например. Читал газеты, выходившие книги. Другой вопрос – отношения с близкими, друзьями. Молодежь мобильнее нас. Когда тебе уже за сорок, наступает переоценка ценностей. Ты начинаешь понимать: работа – это не всё.
– Вы покинули КГУ, а приехали в СФУ. Какие перемены Вы заметили?
– Есть и плюсы, и минусы. Вообще сложный вопрос. Сама Россия – очень сложная страна, и отношение у меня к ней не простое. Я реалист. Могу сравнивать жизнь в России, Штатах, Японии, был проездом в Европе… Даже не говоря об элементарном комфорте – зайдите на webofscience.com и посмотрите индексы цитирования по регионам. Огромные пики в США, процентов 15-20 от США – Япония, Европа. Из российских регионов – немного в Москве и Петербурге. Всё остальное – белое пятно.
– А какая доля российских учёных в этом американском пике?
– Вот и парадокс. Если мы говорим о представленности России как страны в мировой науке – то мы получаем близкую к нулю цифру. Если мы говорим о представленности русских учёных в мировой науке – то эта доля непропорционально высока. По моей теме, например, около трети всех публикаций. Это очень много. А американцев, граждан США с рождения, представлено относительно мало.
– Моя знакомая из Канады, кстати, тоже квантовик, как-то говорила, что кванты начинались с англосаксов…
– Это не совсем правда. Классика квантовой химии – метод Хартри-Фока. А кто такой академик Фок? Русский. Ландау? Русский. Но ещё раз – мы говорим о русских учёных или о русских организациях?
– Ваша мысль понятна – русские люди очень талантливы. Русская (советская) система образования готовила и готовит лучших учёных в мире. Но почему они уезжают из России? Чего им не хватает у себя дома?
– Во-первых, я не могу сказать, что самых лучших – хороших, да, успешных, да, но выдающихся из них – все же единицы, а самые лучшие исследователи выходят из университетов США, Великобритании, Западной Европы... Что касается «утечки мозгов», то для меня есть ответ: самое главное – не хватает счастья и стремления к разнообразию общения как внутреннего настроя людей. В России, увы, нависла негативная аура. Мы – абсолютно замкнутая в культурном смысле страна, сильнее, чем Япония. А если ты не хочешь общаться с людьми – тебе никакие деньги не помогут. Я своим ученикам и коллегам говорю: надо ездить и общаться, почаще выступать на конференциях и активно переписываться. Без этого вы не можете идти в ногу с мировой наукой.
– И все-таки Вы решились после известнейших лабораторий Америки и Японии следующим местом своей работы вписать СФУ. Означает ли это автоматическое «выпадение» из обоймы мировых ученых, работающих в ведущих научных центрах? Или СФУ вполне может быть представлен в этом списке на равных?..
– Надеюсь, что все же не «выпаду». Я представляю объективные сложности работы в России вообще и в Сибири – в частности. Но, уверен, многие проблемы можно компенсировать сильной мотивацией, целеустремленностью, хорошей организацией. Мы (моя группа) решительно настроены на успех, наша цель, по большому счету, не только остаться в мировой науке, но и сделать все возможное, чтобы кардинальным образом повысить качество и скорость исследований. И, если честно, я с самого своего приезда чувствую большую поддержку ректората СФУ в лице ректора Е.А.Ваганова и проректора В.И. Колмакова, а также руководителей и ведущих сотрудников ряда структурных подразделений СФУ (С.В. Качин, Центр коллективного пользования, В.М. Денисов, С.А. Сагалаков и О.П. Калякина, Институт цветных металлов и материаловедения, Б.Н. Кузнецов, зав. кафедрой аналитической и органической химии). Со страниц вашего издания хочу выразить всем, кто поддержал меня, свою искреннюю благодарность и признательность. Поверьте, это очень важно после семи лет эмиграции чувствовать, что ты востребован и что тебя помнят и ценят. Уверен, что моя квантово-химическая группа сможет оправдать возлагаемые на нее надежды.
– Вернувшись, Вы измените работу своей лаборатории в Красноярске?..
– В чем-то да, в чем-то – нет. Все семь лет моего отсутствия в Красноярске активно работала моя квантово-химическая группа, в частности А.А. Кузубов, Ф.Н. Томилин, П.Б. Сорокин. Это, безусловно, успешные люди, способные на самостоятельную исследовательскую работу. Они доказали, что могут добиваться успеха в науке и жизни. Это меня очень радует, так как они – мои ученики, я горд за них.

Что хотел бы изменить (и настроен на это решительно), так это перевести группу на международный профессиональный язык науки – английский. Нравится нам это или нет, но мировая наука говорит на английском языке. Если ты не владеешь им, то профессионально ты обречен быть ограниченным узкими национальными рамками. Я уверен, что мы сможем укрепить научный рейтинг СФУ.

11, 13 и 18 февраля П.В. Аврамов проведет в нашем университете открытые лекции, на которых познакомит студентов, аспирантов и преподавателей с современными аспектами теоретического исследования наноструктур углерода и кремния. Рабочий язык – английский. Расписание лекций – на сайте СФУ.